В пятый раз у реки Альмы прошла реконструкция знаменитой битвы 1854 года.
Серые шинели (русская армия уже в зимней форме) разложены на растяжках палаток, а у дымящего костерка хлопочет кашевар. На столе сгрудились деревянные и глиняные миски и кружки, солнце золотит бок самовара и тюки с соломой. Русский лагерь давно проснулся: солдаты проверяют оружие и снаряжение, командиры что-то объясняют подчиненным, мимо проносятся казаки-вестовые. День будет жарким — примерно таким же, как и 158 лет тому назад.
Какая армия сильнее: та, что имеет двукратное превосходство в живой силе и преимущество в вооружении, или та, что сражается на родной земле, знает особенности местности, успела укрепить оборону? За время, что прошло с 8 (20) сентября 1854 года, историки не раз анализировали одну из самых тяжелых и кровопролитных битв Крымской войны —
Альминское сражение, пытаясь понять, изменился бы ее ход, если бы русское командование не допустило множество ошибок и просчетов. А платили за них русские солдаты, которые проявили изумившие противника храбрость и стойкость. В Крыму, на Альминском поле (у нынешнего Вилино Бахчисарайского района), уже пятый раз прошла реконструкция этой битвы, на которую съехались участники из Украины, России, Беларуси, Великобритании, Франции.
Постой-ка, брат мусью!
«Толкай-толкай, покатили!..» — один из артиллеристов на секунду отпускает обод колеса тяжелого орудия и рассматривает свои выпачканные зеленой краской ладони. «Новая пушка, — объясняет Андрей Бородин из севастопольского военно-исторического клуба «Клио». — Всю ночь ее собирали, вчера первый выстрел сделали, а вот краска еще не высохла». Артиллеристы еще не установили пушку на позиции, а вокруг орудия сразу собирается множество желающих сфотографироваться.
У палаток русского лагеря за материнский подол цепляются две девчушки в вышитых рубашках, сарафанах и платочках. Разве женщинам и детям место на войне? «Конечно, в обозах, которые двигались за войсками, они были, — считает москвичка Ирина Максикова. — А как же без женщин: приготовить, постирать, заштопать, раны перевязать? Мы с мужем уже не первый год участвуем в реконструкции Бородинской битвы, а сейчас друзья пригласили и на Крымскую войну.
Приехали с дочками, они уже опытные участницы, мы всегда берем их с собой, теперь они у нас «дети полка». Чтобы ощущать себя в нужном времени, важно, чтобы детали обстановки ему соответствовали. Например, моя рубашка подлинная, старинная, едим мы из той же посуды, которой пользовались простые люди в позапрошлом веке, и меню примерно то же: щи да каша».
Кто еще здесь? Сестры милосердия, крестьянки, англичанки в плотных платьях и чепчиках, одна из них — дама явно из общества, но в практичной одежде и простенькой шляпке, ведь и в британской армии были женщины, которым дозволялось сопровождать мужей. Как, например, Изабелла Дуберли, жена казначея 8-го гусарского полка, гарцевавшая на поле боя в лазурной с золотом амазонке. И была Мэри Сикол — «мамочка», медсестра, не смирившаяся с отказом военного министерства направить ее в Крым. Она взяла деньги в долг и приехала сюда — спасала раненых, организовала пансион для выздоравливающих…
В пестрой толпе зрителей военные мундиры видны издалека, двигаться большинству участников реконструкции приходится, останавливаясь чуть ли не каждые несколько шагов. Англичане стойко выдерживают нашествие вооруженных фотокамерами людей, позируя то поодиночке, то группами. На фестивале «Альминское дело» британцы представлены членами пяти воинских подразделений, участвовавших в битве, да и французов не меньше.
А вот, кстати, кто-то из союзников — постой-ка, брат мусью! «Да, француз, — подтверждает Вадим Бобровницкий, член севастопольского военно-исторического клуба «5-й артиллерийский полк».— И этому подразделению у Альмы сильно досталось. Французские войска к Севастополю шли, как говорится, под барабаны, практически не встречая на пути сопротивления. Возможно, предполагали, что вся война будет такой прогулкой, но именно у Альмы они впервые ощутили, насколько тяжело
им придется».
Несмотря на мешанину в костюмах XIX и XXI веков, ощущение того, что прикасаешься к подлинной старине, возникает то при звуке волынки, то при взгляде на солдат, надевающих ранцы из телячьей кожи, или женщин, привычным жестом поднимающих край доходящих до земли юбок. В британском лагере отдыхают два… фотографа.
Перед ними на треноге далекий предок современных аппаратов, объемный ящик с «гармошкой». Похожим снимал Крымскую войну первый в мире военный фотограф Роджер Фентон, проявляя снимки в первой в мире передвижной фотолаборатории. Он вышел из Крымской кампании с 350 негативами, перенесенной холерой и несколькими сломанными ребрами.
Авансы судьбы и трагедии
И в 1854 году к полю, которому предстояло стать местом сражения, съехалось немало публики. По словам председателя общественной организации «Департамент военно-культурной антропологии» Алексея Руденко, из Севастополя и Бахчисарая любопытные приезжали целыми семьями. Одни хотели своими глазами увидеть, что русская армия не пропустит врага, для других важным было само зрелище битвы: они намеревались провести здесь немало времени, брали с собой корзинки для пикника, раскладные стулья и столики.
Почему многие обыватели были убеждены, что наши войска одержат быструю и безусловную победу? Дело в том, что накануне будто сама судьба дважды выдала необычные авансы. За пару дней до Альминской битвы девять французских пехотинцев из колониального подразделения зуавов ушли, как бы сегодня сказали, в самоволку. Их привлек виноград, росший за пределами лагеря, а в винограднике на них наткнулся казачий разъезд.
Это были первые пленные, которых увидели в Симферополе: их прибытие вызвало бурю восторга у горожан. А за день до Альминской битвы гусары Лейхтенбергского полка совершили вылазку к неприятельской позиции, были ошибочно обстреляны своей же артиллерией — и прямо к ним вылетел на коне французский офицер, он тоже принял гусар за своих из-за белых кителей. Вот так в плен попал граф Де-Лагонди, представитель французского командования при главнокомандующем британской армии.
Несчастный француз, после того как осознал свое положение, больше всего беспокоился, что же напишут газеты о его бесславном пленении. Силы, конечно, не те, что в 1854 году: 59 тысяч войска союзников против 30-тысячной русской армии. Но участники исторической реконструкции смогли максимально, насколько позволили численность и возможности, воспроизвести Альминскую битву.
Вот густой дым повалил от построек у подножия холма. В знаменитой книге Евгения Тарле, посвященной Крымской войне, очевидец вспоминал об этом так: «Наши зажгли было около моря сад и деревню Бурлюк. Дым прямо на нас, предзнаменование дурное!.. Это нужно бы сделать прежде, как говорят опытные, чтобы не дать неприятелю укрыться за строением и стрелять по нашим без всякой потери со своей стороны!.. Но эти ошибки не последние!»
Потом было осознание того, что неприятельские штуцера (нарезные ружья с длинными дулами) стреляют куда дальше, чем оружие русских пехотинцев, что командующий Александр Меншиков не оценил опасность занятия французами скальных возвышений, а ведь сделать их неприступными можно было за несколько часов, и это время у русской армии было.
И с высоты французская артиллерия открыла убийственный огонь, выкашивая русских солдат. Были оставленные без приказа генералом Кирьяковым позиции, жестокое сражение у моста через Альму, атака русских солдат первой линии, «обреченных на жертву неприятелю», в то время как вторая линия их стремительно отходила назад…
Чтобы помнили
Задача на Альминском поле 2012 года была нелегкой: показать некоторые основные этапы сражения и в то же время сократить их настолько, чтобы они оставались зрелищными: от артиллерийского обстрела до финальной штыковой атаки и отхода русской армии на Севастополь.
Настоящая война всегда некрасива, жестока и отвратительна. После нее убитые не встают, не выстраиваются в шеренгу, принимая благодарности и восторги зрителей.
«В Бахчисарайском историко-культурном заповеднике хранится все то, что мы находили на месте Альминской битвы во время разведочных работ, — рассказывает крымский археолог Александр Пуздровский. — Это остатки амуниции, пуговицы, свинцовые пули, наконечники штыковых ножен, сапожные гвозди и даже нательные кресты. Во время одной из разведок нашли останки 12 русских солдат в одной яме — сохранились остатки кожаных сумок, кокарды, иконки.
Хоронили их англичане, правильнее будет сказать, собирали: набрасывая на ноги петлю, тащили тела к яме и просто сбрасывали вниз, это было видно по положению останков. Выше по холму мой коллега из Бахчисарайского историко-культурного заповедника Иван Иванович Лобода обнаружил захоронения и русских, и французов. Причем у одного из русских солдат была ампутирована нога, возможно, он умер от кровопотери или болевого шока».
Общие потери в Альминском сражении историки оценивают не менее чем в 10 тыс. человек, это только убитые и раненые, умершие на поле. В то время большинство ранений не оставляли шансов выжить: пули Минье, которые использовали союзники, разрывали плоть, оставляя страшные травмы, остальное заканчивали кровопотеря, шок, инфекции. Англичане задержались на Альме на двое суток — чтобы похоронить мертвых и оказать помощь раненым, причем только своим. «Англичане взяли на пароход только тяжелораненых. Их врачи, оставшиеся на поле битвы, также просили взять русских раненых на подводах под конвоем в Симферополь», — писал историк и краевед Арсений Маркевич.
Битва на Альме 2012 года закончилась, как и в истории, поражением русских войск. И они, и союзники отошли к Севастополю, где на следующий день фестиваля встретились на Михайловской батарее и на выставке реликвий Крымской войны из собрания музея Шереметьевых. Скорее всего, все участники приедут и на следующий год. Реконструкция Альминской битвы — это своего рода мемориал всем, кто выжил или погиб во время нее, кто прошел всю войну и кто с нее не вернулся. Помнить и понимать легче, когда занимаешь место в строю.